Перед вами звездный тренер Трейси Андерсон, которая отвечает за фигуры Гвинет Пэлтроу, Дженнифер Лопес и Шакиры. Мотивирует тысячи женщин и мужчин по всему миру заниматься спортом и вести здоровый образ жизни. Чем отличается подход Трейси, ее главные принципы и 7 примеров тренировок — в этом материале.
Трейси мечтала стать балериной, но из-за крепкого телосложения и быстрого набора веса в колледже была вынуждена оставить попытки пробиться в мир профессиональных танцев. В течение нескольких лет она разрабатывала собственный метод тренировок и питания, который помог ей прийти в отличную физическую форму: «Я хотела понять, можно ли помочь женщинам с генетической предрасположенностью к полноте и взамен подарить им тело танцовщицы. И определенно, это можно сделать».
Трейси записала 160 DVD с фирменными упражнениями, открыла пять фитнес-школ в Америке, тренировала Мадонну во время ее мирового гастрольного тура, помогла Гвинет Пэлтроу прийти в идеальную форму после рождения сына и стала не только фитнес-тренером актрисы, но и бизнес-партнером.
Суть метода Трейси Андерсон
В теле человека более 600 мышц. Большинство тренировок задействуют примерно 200 мышц, а благодаря программе Андерсон в работу включаются 400. Эти самые мелкие группы мышц заставляют тело гармонично развиваться и совершенствоваться в сторону идеальной фигуры. Трейси выступает против тяжелых силовых нагрузок и наращивания бицепсов, но настаивает на многократном повторе каждого упражнения и смене режима занятий каждые 10 дней. Она верит, что тело женщины должно быть гибким и женственным.
Главные принципы:
- 6 тренировок в неделю продолжительностью не менее 30 минут
- Сочетание кардио- и мышечных тренировок
- До 60 повторов каждого упражнения
- Гантели и утяжелители весом менее 1 килограмма
- Отказ от алкоголя и молочных продуктов
Тренируемся с Трейси
На личном сайте Андерсон можно приобрести DVD с тренировками на все случаи жизни. Занятия для начинающих, для беременных, для тинейджеров, для мужчин, тренировки, сочетающие элементы кардио и танцев, упражнения на коврике, на батуте, с хулахупом — у Трейси найдется программа для каждого. Одним из хитов является программа «Метаморфозы» — сложная, но эффективная программа для разных типов фигуры, рассчитанная на 90 дней. На DVD записаны не только тренировки на каждый из 90 дней, но также прописан режим питания. «Метаморфозы» считаются классикой метода Трейси Андерсон.
7 примеров тренировок
Помимо коротких видео на официальном аккаунте в youtube, можно найти видео с полноценными тренировками Трейси. Например, это 15-минутное видео, которое Трейси записала для проекта Гвинет Пэлтроу Goop:
Или 5-минутный отрывок с серией танцевальных упражнений из программы Dance Cardio:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Упражнения на различные группы мышц, которые нужно выполнять ежедневно, сочетая их с кардионагрузками:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Упражнения для рук:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Упражнения для ног:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Для мышц плечевого пояса:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Для подтянутых бедер:
Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Трейси о питании, гармонии с телом, режиме и шоколаде
«Я просыпаюсь ежедневно в 6.00 или 6.15 утра , чтобы провести время с ребенком перед школой. Не сразу ем завтрак. Иногда с утра я даю интервью или общаюсь с клиентом, который занимается по моему методу где-нибудь на другом конце земного шара. В 8.30 пью свой кофе, а потом — протеиновый шейк. В 9.30 наступает время моей тренировки. Я не могу жить без сладкого, поэтому если перед физической нагрузкой мне хочется мармеладного мишку или печенье, я не стану отказывать себе. Но сейчас все же предпочитаю что-нибудь сладкое, но полезное».
«Я не стремлюсь к совершенству . Но каждый день работаю над тем, что, как мне кажется, требует моего внимания. Если я что-то делаю неправильно, я завожу мысленный диалог сама с собой, стараясь понять, что я могу улучшить. Нужно прислушиваться к сигналам, которые посылает нам наш организм, и порой учитывать мнение наших близких».
«Моя мама была балериной и долгое время я собиралась идти по ее стопам . Но потом я поняла, что балет — это мечта моих родителей, а не моя. А я должна остановиться и подумать, в каком направлении стоит развивать мой талант».
«Я действительно занимаюсь по своему методу 7 дней в неделю . И я на 100 процентов уверена, что важно быть сосредоточенной на своих тренировках и следовать однажды выбранному направлению. Регулярная и однообразная работа над собой позволяет создать баланс в теле на том месте, где когда-то был дисбаланс. Если вы всякий раз пробуете новомодные тренировки, вы конечно будете сжигать лишние калории, но не сможете добиться идеального тела».
«Я верю в цельную, органическую пищу . Я бы хотела, чтобы все люди поняли, что такое натуральная пища и какую пользу она приносит организму, и отказались от переработанных, рафинированных продуктов».
«Трезво оценивайте себя и свое тело и откажитесь от фильтров и фотошопа на фотографиях в соцсетях. Посмотрите в зеркало и признайтесь — мне нужно работать над собой здесь, здесь и здесь. Это нужно и для моего здоровья, и для меня. И пусть я не такая, как моя подруга, — это мое отражение. Это я».
«Когда мне было 20 лет, я часто думала: «Почему у меня тело не такое, как у соседки по комнате? Она может есть что угодно, но оставаться стройной. Но потом я поняла, что значит быть в гармонии с собой и со своим телом. Вам не нужны ноги другого человека, или бедра подруги, чтобы быть счастливой».
«Заведите здоровые привычки прямо сейчас , потому что с возрастом это будет сделать сложнее. Нужно заранее связать свое здоровье со своим телом».
«Я бы хотела, чтобы люди точно понимали, чего они хотят достичь , и радовались своим успехам на пути к намеченной цели. Если они хотят накачанные мышцы, пусть качают и гордятся собой, глядя на себя в зеркало. Мы все индивидуальны и заслуживаем выглядеть так, как нам хочется».
«Когда я ленюсь и чувствую, что у меня совсем нет мотивации идти в спортзал, я съедаю кусочек шоколада. И вы найдите то, что мотивирует вас на подвиги».
© Лахути М. Д., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *
Из всех моих персонажей читатели больше всего любят Трейси Бикер. Как бы она обрадовалась, если бы узнала об этом! Ходила бы и хвасталась без конца, что о ней есть целых три книги, длинный телесериал, журнал, мюзикл и множество товаров с ее символикой – от пижамок до школьных пеналов!
Мне Трейси особенно дорога, потому что ее «История» – моя первая книга, которую иллюстрировал Ник Шаррат . Мне хотелось, чтобы в книге было много черно-белых картинок, как будто Трейси их сама нарисовала. Редактор сказал, что знает идеального иллюстратора, и устроил мне встречу с Ником.
Мы вежливо поздоровались и начали светскую беседу, причем оба ужасно смущались. Ник мне сразу понравился, но я боялась, что он слишком благовоспитанный, чтобы рисовать безумные картинки в стиле моей Трейси. Потом я опустила глаза, доставая платок из сумочки, и заметила, что на нем потрясающие канареечно-желтые носки! Тогда я поняла: он – то, что надо. Сотрудничество с Ником – невероятная удача для меня. Я уверена, что больше половины успеха моим книгам приносят его великолепные обложки и потрясающе выразительные черно-белые иллюстрации.
Самая любимая читателями книга из трилогии – «История Трейси Бикер». Сюжет мне подсказала фотография в местной газете – на ней были дети из детского дома, которым искали приемных родителей. Я увидела эту трогательную фотографию и задумалась: а каково это, когда тебя вот так рекламируют в газете? Конечно, прекрасно, если на статью откликнутся замечательные приемные родители – а если нет? Что чувствуют те дети, к кому после публикации никто не пришел? И я решила написать про упрямую, взбалмошную девчонку из детского дома, которая никак не может найти приемных родителей.
Я с самого начала знала, что назову ее Трейси. Очень подходящее имя – современное, энергичное и веселое. А вот фамилию придумать оказалось труднее. Однажды утром я размышляла об этом, сидя в ванне. Я рассматривала разные предметы сквозь клубы пара, надеясь, что это меня вдохновит. Но что можно увидеть вдохновляющего в обычной ванной? Я мысленно перебирала варианты: Трейси Полотенчико, Тейси Мыло, Трейси Душ, Трейси Зубная-Щетка, Трейси Унитаз… Нет, так мне никогда не придумать хорошую фамилию! Я намылила голову и протянула руку за старой пластмассовой мерной кружкой с изображением песика Снупи – она у меня всегда стоит на краю ванны, чтобы смывать шампунь. «Мерная кружка» по-английски – «бикер». И тут меня осенило: Трейси Бикер! Наконец-то у моей героини появилась фамилия.
История Трейси Бикер
Посвящается Брайони, Дэвиду, Миранде, Джейсону и Райану
Мой дневник. Обо мне
Меня зовут: Трейси Бикер.
Мой возраст: 10 лет и 2 месяца.
Мой день рождения: 8 мая. И это нечестно, потому что у дурачка Питера Ингэма день рождения того же числа и нам пришлось делить один торт на двоих. И нож мы держали вместе, когда резали торт, – значит, на каждого пришлась всего половина желания. Ну и ладно, только маленькие дети загадывают желания. Все равно они не сбываются.
Я родилась: где-то там, в каком-то роддоме. Я была очень хорошеньким младенцем. Только, наверное, ужасно орала.
Мой рост: _____ см . Не знаю, какой у меня рост. Пробовала измерить линейкой, но она все время перекашивается и держать ее неудобно. А просить других я не хочу. Это мой личный дневник, только для меня.
Мой вес: _____ кг . Опять не знаю. У Дженни в ванной есть весы, но там шкала в фунтах, а не в килограммах. В фунтах я вешу не много. Я пигалица.
Цвет моих глаз: черные. Я умею делать колдовской взгляд, как у злой ведьмы. Я бы хотела быть ведьмой. Я бы тогда взмахнула волшебной палочкой: раз! – и у Луиз выпадут все ее золотистые кудряшки. Раз! – и глупый писклявый голос Питера Ингэма станет еще глупее и писклявее, а еще у него отрастут усы и длинный хвост. И раз!.. На странице места уже не осталось, а то я еще придумала целую кучу страшных заклинаний.
Мои волосы: очень светлые, длинные и волнистые. Вру. На самом деле они темные, мелко вьются и торчат во все стороны.
Моя кожа: вся в прыщах, если объемся сладкого.
Помести здесь свою фотографию:
На самом деле глаза у меня не косые. Просто я скорчила рожу.
Я начала вести дневник: ____. Не знаю, какого числа. Да какая разница? В школе вечно заставляют писать число. Надоело! Я взяла и написала в школьном дневнике: 2091 год – и нарисовала всякие там космические корабли и как чудовища поналезли к нам с Марса, хотят всех съесть – ну, как будто мы перенеслись на сто лет в будущее. Мисс Браун жутко разозлилась.
Еще обо мне
ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ
Мое счастливое число: 7. А почему тогда меня в семь лет не взяли к себе какие-нибудь жутко богатые приемные родители?
Мой любимый цвет: кроваво-красный, ха-ха! Бойтесь меня!
Моя лучшая подруга: Ну-у, раньше у меня была целая куча подруг, а потом Луиз переметнулась дружить с Жюстиной, так что сейчас у меня подруг нет.
Что я люблю есть: все! Больше всего я люблю деньрожденный торт. И вообще всякие торты люблю. И конфеты «Смартис» в разноцветной глазури, и батончики «Марс», и попкорн в больших картонных ведерках, и мармеладных паучков, и мороженое, и биг-маки с картошкой фри и с молочными коктейлями.
Мое любимое имя: Камилла. В прежнем детском доме была одна малышка, ужасно милая, вот ее так звали. Ну правда, такая славная, и волосики чудесные, я их постоянно заплетала в много-много мелких косичек. Ей, наверное, иногда больно было, но она не жаловалась. Она ко мне привязалась, малышка Камилла. Ее, конечно, мигом удочерили. Я просила ее приемных маму и папу, чтобы привозили Камиллу меня навестить, но они так и не приехали.
Мой любимый напиток: пиво, и побольше! Шучу. Я однажды попробовала лагер – не понравилось.
Моя любимая игра: обожаю играть с косметикой. Мы с Луиз однажды одолжили немножко косметики у Адель, у нее этого добра целая куча. Луиз скучно красилась – лишь бы покрасивее. А я себе сделала потрясающий мейк-ап, как у вампира, со зловещими черными кругами вокруг глаз и как будто струйка крови стекает по подбородку. Малыши жутко напугались.
Мое любимое животное: У нас в детском доме есть кролик, его зовут Салат, но он такой же вялый, как его имя. Не скачет и лапку не дает. Другое дело – собака. Вот бы мне ротвейлера… И тогда – БЕРЕГИТЕСЬ, ВРАГИ!
Что я люблю смотреть по телевизору: ужастики.
Что я люблю больше всего на свете: быть с мамой.
ЧТО МНЕ НЕ НРАВИТСЯ
Имя: Жюстина. Луиз. Питер. Да целая куча есть имен, которых я терпеть не могу.
Еда: тушеное мясо. Особенно если со здоровенными комками жира. У меня была жуткая приемная мама, ее звали тетя Пегги и она кошмарно готовила. Все время нас кормила таким склизким тушеным мясом, вроде подогретой рвоты, да еще и заставляла все съесть без остатка. Бр-р-р!
Что я ненавижу больше всего на свете: Жюстину. Мерзкого типа – Чудище Годзиллу. И не видеться с мамой.
Моя родная семья:
Наклей здесь фотографию своей семьи
Я здесь еще совсем младенец. Видите, тогда была хорошенькая. А это моя мама. Она красавица. Обидно, что я на нее совсем не похожа.
Мои родители: Только мама. Папы у меня нет. Когда я была маленькая, мы жили вдвоем с мамой, а потом она завела себе этого ужасного бойфренда, Чудище Годзиллу, я его ненавидела, и он меня тоже, он меня бил, и поэтому пришлось отдать меня в детдом. Мама его потом прогнала. Ничего удивительного.
Адрес моих родителей: Не знаю точно, где мама сейчас живет, она все время переезжает. Ей надоедает долго жить в одном и том же месте.
Номер телефона моих родителей: Ну откуда я знаю? Вообще-то смешно, я раньше всегда таскала с собой игрушечный телефон и притворялась, как будто разговариваю с мамой. Понарошку, конечно. Мне тогда всего пять лет было и я иногда прямо верила, что все по-настоящему.
За что я люблю своих родителей: Я люблю маму, потому что она красивая и веселая и дарит мне чудесные подарки.
© Лахути М. Д., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
Из всех моих персонажей читатели больше всего любят Трейси Бикер. Как бы она обрадовалась, если бы узнала об этом! Ходила бы и хвасталась без конца, что о ней есть целых три книги, длинный телесериал, журнал, мюзикл и множество товаров с ее символикой – от пижамок до школьных пеналов!
Мне Трейси особенно дорога, потому что ее «История» – моя первая книга, которую иллюстрировал Ник Шаррат . Мне хотелось, чтобы в книге было много черно-белых картинок, как будто Трейси их сама нарисовала. Редактор сказал, что знает идеального иллюстратора, и устроил мне встречу с Ником.
Мы вежливо поздоровались и начали светскую беседу, причем оба ужасно смущались. Ник мне сразу понравился, но я боялась, что он слишком благовоспитанный, чтобы рисовать безумные картинки в стиле моей Трейси. Потом я опустила глаза, доставая платок из сумочки, и заметила, что на нем потрясающие канареечно-желтые носки! Тогда я поняла: он – то, что надо. Сотрудничество с Ником – невероятная удача для меня. Я уверена, что больше половины успеха моим книгам приносят его великолепные обложки и потрясающе выразительные черно-белые иллюстрации.
Самая любимая читателями книга из трилогии – «История Трейси Бикер». Сюжет мне подсказала фотография в местной газете – на ней были дети из детского дома, которым искали приемных родителей. Я увидела эту трогательную фотографию и задумалась: а каково это, когда тебя вот так рекламируют в газете? Конечно, прекрасно, если на статью откликнутся замечательные приемные родители – а если нет? Что чувствуют те дети, к кому после публикации никто не пришел? И я решила написать про упрямую, взбалмошную девчонку из детского дома, которая никак не может найти приемных родителей.
Я с самого начала знала, что назову ее Трейси. Очень подходящее имя – современное, энергичное и веселое. А вот фамилию придумать оказалось труднее. Однажды утром я размышляла об этом, сидя в ванне. Я рассматривала разные предметы сквозь клубы пара, надеясь, что это меня вдохновит. Но что можно увидеть вдохновляющего в обычной ванной? Я мысленно перебирала варианты: Трейси Полотенчико, Тейси Мыло, Трейси Душ, Трейси Зубная-Щетка, Трейси Унитаз… Нет, так мне никогда не придумать хорошую фамилию! Я намылила голову и протянула руку за старой пластмассовой мерной кружкой с изображением песика Снупи – она у меня всегда стоит на краю ванны, чтобы смывать шампунь. «Мерная кружка» по-английски – «бикер». И тут меня осенило: Трейси Бикер! Наконец-то у моей героини появилась фамилия.
Посвящается Брайони, Дэвиду, Миранде, Джейсону и Райану
Мой дневник. Обо мне
Меня зовут: Трейси Бикер.
Мой возраст: 10 лет и 2 месяца.
Мой день рождения: 8 мая. И это нечестно, потому что у дурачка Питера Ингэма день рождения того же числа и нам пришлось делить один торт на двоих. И нож мы держали вместе, когда резали торт, – значит, на каждого пришлась всего половина желания. Ну и ладно, только маленькие дети загадывают желания. Все равно они не сбываются.
Я родилась: где-то там, в каком-то роддоме. Я была очень хорошеньким младенцем. Только, наверное, ужасно орала.
Мой рост: _____ см . Не знаю, какой у меня рост. Пробовала измерить линейкой, но она все время перекашивается и держать ее неудобно. А просить других я не хочу. Это мой личный дневник, только для меня.
Мой вес: _____ кг . Опять не знаю. У Дженни в ванной есть весы, но там шкала в фунтах, а не в килограммах. В фунтах я вешу не много. Я пигалица.
Цвет моих глаз: черные. Я умею делать колдовской взгляд, как у злой ведьмы. Я бы хотела быть ведьмой. Я бы тогда взмахнула волшебной палочкой: раз! – и у Луиз выпадут все ее золотистые кудряшки. Раз! – и глупый писклявый голос Питера Ингэма станет еще глупее и писклявее, а еще у него отрастут усы и длинный хвост. И раз!.. На странице места уже не осталось, а то я еще придумала целую кучу страшных заклинаний.
Мои волосы: очень светлые, длинные и волнистые. Вру. На самом деле они темные, мелко вьются и торчат во все стороны.
Моя кожа: вся в прыщах, если объемся сладкого.
Помести здесь свою фотографию:
На самом деле глаза у меня не косые. Просто я скорчила рожу.
Я начала вести дневник: ____. Не знаю, какого числа. Да какая разница? В школе вечно заставляют писать число. Надоело! Я взяла и написала в школьном дневнике: 2091 год – и нарисовала всякие там космические корабли и как чудовища поналезли к нам с Марса, хотят всех съесть – ну, как будто мы перенеслись на сто лет в будущее. Мисс Браун жутко разозлилась.
Еще обо мне
ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ
Мое счастливое число: 7. А почему тогда меня в семь лет не взяли к себе какие-нибудь жутко богатые приемные родители?
Мой любимый цвет: кроваво-красный, ха-ха! Бойтесь меня!
Моя лучшая подруга: Ну-у, раньше у меня была целая куча подруг, а потом Луиз переметнулась дружить с Жюстиной, так что сейчас у меня подруг нет.
Что я люблю есть: все! Больше всего я люблю деньрожденный торт. И вообще всякие торты люблю. И конфеты «Смартис» в разноцветной глазури, и батончики «Марс», и попкорн в больших картонных ведерках, и мармеладных паучков, и мороженое, и биг-маки с картошкой фри и с молочными коктейлями.
Мое любимое имя: Камилла. В прежнем детском доме была одна малышка, ужасно милая, вот ее так звали. Ну правда, такая славная, и волосики чудесные, я их постоянно заплетала в много-много мелких косичек. Ей, наверное, иногда больно было, но она не жаловалась. Она ко мне привязалась, малышка Камилла. Ее, конечно, мигом удочерили. Я просила ее приемных маму и папу, чтобы привозили Камиллу меня навестить, но они так и не приехали.
Мой любимый напиток: пиво, и побольше! Шучу. Я однажды попробовала лагер – не понравилось.
Моя любимая игра: обожаю играть с косметикой. Мы с Луиз однажды одолжили немножко косметики у Адель, у нее этого добра целая куча. Луиз скучно красилась – лишь бы покрасивее. А я себе сделала потрясающий мейк-ап, как у вампира, со зловещими черными кругами вокруг глаз и как будто струйка крови стекает по подбородку. Малыши жутко напугались.
Мое любимое животное: У нас в детском доме есть кролик, его зовут Салат, но он такой же вялый, как его имя. Не скачет и лапку не дает. Другое дело – собака. Вот бы мне ротвейлера… И тогда – БЕРЕГИТЕСЬ, ВРАГИ!
Что я люблю смотреть по телевизору: ужастики.
Что я люблю больше всего на свете: быть с мамой.
ЧТО МНЕ НЕ НРАВИТСЯ
Имя: Жюстина. Луиз. Питер. Да целая куча есть имен, которых я терпеть не могу.
Еда: тушеное мясо. Особенно если со здоровенными комками жира. У меня была жуткая приемная мама, ее звали тетя Пегги и она кошмарно готовила. Все время нас кормила таким склизким тушеным мясом, вроде подогретой рвоты, да еще и заставляла все съесть без остатка. Бр-р-р!
Что я ненавижу больше всего на свете: Жюстину. Мерзкого типа – Чудище Годзиллу. И не видеться с мамой.
Моя родная семья:
Наклей здесь фотографию своей семьи
Я здесь еще совсем младенец. Видите, тогда была хорошенькая. А это моя мама. Она красавица. Обидно, что я на нее совсем не похожа.
Мои родители: Только мама. Папы у меня нет. Когда я была маленькая, мы жили вдвоем с мамой, а потом она завела себе этого ужасного бойфренда, Чудище Годзиллу, я его ненавидела, и он меня тоже, он меня бил, и поэтому пришлось отдать меня в детдом. Мама его потом прогнала. Ничего удивительного.
Адрес моих родителей: Не знаю точно, где мама сейчас живет, она все время переезжает. Ей надоедает долго жить в одном и том же месте.
Номер телефона моих родителей: Ну откуда я знаю? Вообще-то смешно, я раньше всегда таскала с собой игрушечный телефон и притворялась, как будто разговариваю с мамой. Понарошку, конечно. Мне тогда всего пять лет было и я иногда прямо верила, что все по-настоящему.
За что я люблю своих родителей: Я люблю маму, потому что она красивая и веселая и дарит мне чудесные подарки.
Моя приемная семья
Тут и писать нечего, потому что у меня сейчас нет приемной семьи. Раньше были, целых две. Сначала тетя Пегги и дядя Сид. Мне они не очень нравились, и с другими детьми мы не ладили, так что я не особенно грустила, когда они меня вернули в детский дом. Потом были Жюли и Тед, молодые, ласковые, и мне велосипед купили. Я думала – вот теперь все будет замечательно, переехала к ним и так хорошо себя вела, слушалась их, думала – насовсем у них останусь, пока мама не заберет меня к себе, а потом… Не хочу об этом писать. В общем, они меня выгнали, НИ ЗА ЧТО НИ ПРО ЧТО. Я велосипед разломала со злости, так что теперь даже велосипеда у меня не осталось. И я теперь живу в другом детском доме. Обо мне поместили объявление в газетах, только желающих пока не нашлось. По-моему, наши воспитатели уже и не надеются кому-нибудь меня сплавить. А мне наплевать. Все равно скоро мама приедет и заберет меня.
Моя школа
Моя школа называется: начальная школа Кингли. Я до нее еще в трех школах училась. Эта вроде ничего.
Мою учительницу зовут: мисс Браун. Она ужасно сердится, если мы ее зовем просто «мисс».
Какие у нас в школе уроки: Английский язык. Математика. Физкультура. Рисование. И еще много всякого. Иногда нам задают задания по труду, только у нас в детском доме нет нормальных материалов для труда, поэтому у меня не выходит сделать все красиво и получить звездочку.
Мой любимый урок: сочинения. Я уже сочинила целую кучу историй и картинки к ним нарисовала. Даже сделала несколько маленьких книжечек. Для Камиллы я сделала специальную детскую книжку, с большими печатными буквами, а на картинках нарисовала все, что она любит: например, «ИГРУШЕЧНЫЙ МИШКА», «МОРОЖЕНОЕ», «МОЯ ЛУЧШАЯ ПОДРУГА ТРЕЙСИ».
Еще мне нравится урок: рисование. Мы рисуем плакатной гуашью. В детском доме тоже есть гуашь, только вся засохшая, и кисточки облезлые. А в школе хорошие. Вот эту картину я вчера нарисовала. Если бы я была учительницей, поставила бы за нее звездочку. Золотую. Две золотые звездочки.
Я учусь в классе: 3А.
Ребята из моего класса: Не могу я всех переписать по именам, я так до утра просижу.
Другие учителя: Да ну, они все скучные. Что о них рассказывать?
Как я добираюсь до школы: на микроавтобусе. Всех наших на нем возят. Я бы лучше в нормальном автобусе ездила или пешком ходила, только нам не разрешают.
Времени на дорогу уходит: по-разному. Иногда сто лет пройдет, пока малыши найдут свои пеналы, а старшие стараются вообще слинять, а мы стоим и ждем, когда их всех соберут.
Что мне не нравится в школе: там все ходят в сером – форма такая, а у меня темно-синяя, от старой школы осталась. Учителя все понимают и не ругаются, а школьники на меня таращатся.
Мое общение с социальным работником
Моего социального работника зовут: Илень. Иногда у меня от нее голова болит, поэтому я ее зову Илень-Мигрень, ха-ха.
Мы разговариваем: о всяком занудстве.
О чем я не люблю говорить: о маме. Когда я думаю о маме, это мое личное, не для Илень.
Если бы я была…
взрослой: Я бы жила в современном шикарном доме, и там все было бы только мое – и собственная громадная спальня, а в ней двухэтажная кровать, специально для меня одной, чтобы я всегда могла спать на верхней полке, и еще будильник с Микки-Маусом, как у Жюстины, и большущий набор гуаши, и фломастеры, и чтобы никто их не брал порисовать и не сплющивал кончики, и свой телевизор, чтобы я сама выбирала, какую передачу смотреть, и я не ложилась бы спать до полуночи, и каждый день обедала бы в «Макдоналдсе», и у меня была бы шикарная быстрая машина, и я бы могла взять и съездить к маме в гости как только захочу.
полицейским: я бы арестовала Чудище Годзиллу и посадила бы его в тюрьму на всю жизнь.
котенком: я бы отрастила длинные когти и острые зубы и царапалась бы и кусалась, чтобы меня все боялись и делали что я скажу.
тем, на кого все кричат: я бы на всех кричала в ответ.
невидимкой: я бы за всеми подглядывала.
очень высокой: я бы всех затоптала своими громадными ногами.
очень богатой: я бы купила свой собственный дом и… Ну, об этом я уже рассказывала. Вообще надоело мне все это записывать. Что там на следующей странице?
Обо мне
На этих чистых страничках напиши о себе.
Жила-была девочка, звали ее Трейси Бикер. Глупо звучит, как начало дурацкой волшебной сказки. Терпеть не могу сказки. Они все одинаковые. Если ты очень добрая и красивая и у тебя длинные золотые волосы, то сперва поподметаешь немножко золу или посидишь в плену во дворце с пауками, а потом приедет принц и вы с ним будете жить долго и счастливо. Но это только если ты красавица и умница-разумница. А если ты некрасивая и вредная, ничего тебе не светит. Дадут тебя дурацкое имя, вроде Румпельштильцхен, и никто не позовет тебя в гости, и никто не скажет спасибо, даже если ты для них в лепешку расшибешься. Тебе, конечно, станет обидно от такого отношения. Начнешь топать ногами от злости и провалишься под землю или так разорешься, что тебя запрут в башню, а ключ выбросят.
Я в свое время навизжалась и натопалась еще как.
И запирали меня сто раз. Один раз на целый день заперли. И на всю ночь. Это было в самом первом детском доме, я тогда никак не могла успокоиться, очень по маме скучала. Я была совсем маленькая, а они меня все равно заперли. Честное слово, я не вру. Хотя вообще-то мне случается приврать. Вот смешно, тетя Пегги это называла «рассказывать сказки».
Например, я ей говорю: «Тетя Пегги, представляешь, я сейчас во дворе встретила маму, она меня повезла кататься на своей шикарной новой спортивной машине, и мы заехали в торговый центр, и она мне купила целый большущий флакон духов, таких классных, «Пуазон», вот как дядя Сид тебе подарил на день рождения, а потом я стала играть в сыщика, флакон опрокинулся и духи вылились на меня. Ты, наверное, уже заметила, только это не твоими духами пахнет. Не знаю, куда твой флакон подевался. Наверное, другие дети его взяли».
Ну, в общем, вы поняли. По-моему, жутко убедительно, а тетя Пегги даже слушать не стала. Только головой покачала и покраснела вся от злости. Говорит: «Ах, Трейси, гадкая девчонка, опять мне сказки рассказываешь!» И отшлепала.
А приемные мамы не должны детей бить. Я рассказала Илень, что тетя Пегги меня шлепала, а она вздохнула: «Знаешь, Трейси, иногда ты сама напрашиваешься».
Вот вранье. Я в жизни не говорила «Тетя Пегги, отшлепай меня, пожалуйста!». Больно, между прочим, потом так и горит. Не нравилась мне эта тетя Пегги. Если бы я взаправду жила в сказке, я бы ее заколдовала. Сделала бы так, чтобы у нее здоровенный волдырь на носу вскочил… Или чтоб жабы и лягушки сыпались изо рта, как только она заговорит. Нет, я получше придумаю. Пусть у нее всегда из носа висят громадные сопли, сколько бы она ни сморкалась, а когда она захочет заговорить, пусть получается только громкое пуканье. Вот бы смеху было!
Ну вот, вечно мне не везет… Противная Илень, мой социальный работник, сидела рядом, когда я начала писать «Историю Трейси Бикер». Я захихикала, когда придумывала свое замечательное колдовство для тети Пегги, а Илень спросила:
– Трейси, над чем ты смеешься?
Я сказала:
– Не твое дело.
А она сказала:
– Ну-ну, Трейси! – И заглянула в мой дневник. Вообще-то это нахальство – в чужие дневники заглядывать! А когда Илень дочитала до тети Пегги, вздохнула и говорит: – Трейси, это же ужас какой-то!
– Да, Илень, это ужас какой-то!
Тогда она опять вздохнула и немножко пошевелила губами. Это у социальных работников методика такая: когда дети плохо себя ведут, мысленно считать до десяти. Когда Илень со мной сидит, она часто так делает.
Досчитала до десяти и улыбнулась мне, широко и неискренне. Вот так.
– Послушай, Трейси, этот дневник особенный, на всю жизнь. Ты же не хочешь его испортить разными глупостями?
А я сказала:
– В моей жизни до сих пор ничего такого особенного не было, так почему мне нельзя писать глупости, если захочу?
Тут она опять вздохнула, уже с сочувствием, и обняла меня:
– Я понимаю, тебе бывает трудно, но на самом деле ты действительно особенная. Ты же это знаешь?
Я помотала головой и попробовала вывернуться, но Илень держала крепко:
– Правда-правда. Трейси, ты замечательная!
– Если я такая замечательная, почему никто не хочет взять меня к себе?
– Ах, моя хорошая, я все понимаю. Тебе, наверное, было очень тяжело, что со второй приемной семьей тоже не сложилось, но ты все-таки не расстраивайся! Когда-нибудь ты найдешь себе идеальных приемных родителей.
– Жутко богатых?
– Может быть, это будет целая семья, а может быть, одинокая мама, если она окажется подходящей.
Я посмотрела на нее в упор:
– Илень, вот ты одинокая и наверняка подходящая. Возьми меня к себе, а?
Тут она заерзала:
– Понимаешь, Трейси, у меня же работа. Мне приходится заниматься многими детьми.
– А ты их брось и занимайся только мной. За приемных детей деньги платят, я знаю. А за меня, наверное, больше заплатят, потому что я трудный ребенок. У меня всякие там поведенческие нарушения… А, Илень? Будет весело, правда!
– Конечно, Трейси, это было бы очень весело, но я не могу, прости.
Илень хотела снова меня обнять, но я ее отпихнула:
– Да я шучу! Фу, с тобой жить – гадость какая! Ты скучная зануда, еще и жирная. Даже представить противно такую приемную маму!
– Я понимаю, Трейси, что ты на меня сердишься… – Илень старалась говорить как ни в чем не бывало, но живот все-таки втянула.
Я ей сказала, что ни капельки не сержусь. Точнее, проорала. И что мне наплевать, хотя из глаз дурацкая вода потекла. Только я не плакала. Я вообще никогда не плачу. Некоторые думают, что иногда все-таки плачу, но это просто аллергия.
– Наверное, ты теперь придумаешь для меня какое-нибудь ужасное колдовство, – сказала Илень.
– Уже придумываю!
– Хорошо-хорошо.
– Ты всегда говоришь «хорошо»! «Ну хорошо, если ты правда этого хочешь, я не стану возражать»; «Хорошо, Трейси, я вижу, что у тебя в руках здоровенный топор и ты сейчас оттяпаешь мне голову, потому что ужасно на меня злишься, но я не стану сердиться, я всегда спокойна, потому что я такой крутой и классный социальный работник».
Тут Илень расхохоталась:
– Будешь с тобой спокойной, Трейси! Слушай, детка, пиши свою историю как захочешь. В конце концов, это же твой собственный дневник.
Вот так! Дневник мой собственный, и я могу в нем писать все, что захочу. Только я не очень-то знаю, чего я хочу. Может, все-таки посоветоваться с Илень? Она сейчас в другом углу комнаты помогает хлюпику Питеру. Он вообще не понимает, что писать в дневнике. Сидит корябает что-то медленно-медленно и ужасно серьезно. Выводит печатные буквы своей дурацкой шариковой ручкой, от которой все время кляксы. Еще и рукой размазал нечаянно, теперь у него в дневнике вообще сплошная грязюка.
Когда я позвала Илень, она сказала, что ей надо немного помочь Питеру, а то он, бедняжечка, боится написать что-нибудь не то. Как будто заполняет психологический тест на уровень интеллекта. Я таких тестов сто штук заполнила, проще некуда. Все думают, в детских домах дети тупые, а я почти каждый раз получаю сто баллов из ста. Ну, то есть нам результаты не говорят, но я и так знаю.
Не обращайте внимания на эти дурацкие закорюки. Все вранье. Вот всегда так: на минуту ничего без присмотра оставить нельзя – обязательно возьмут и испортят. Не думала, что у кого-нибудь совести хватит писать гадости в чужом личном дневнике. Знаю-знаю, кто это сделал. Я все знаю, Жюстина Литтлвуд! Вот погоди, я до тебя еще доберусь!
Я пошла спасать Илень от мелкого зануды Питера, заглянула одним глазком в его дневник и чуть не упала. Представляете, кого этот нытик записал своим лучшим другом? Ни за что не угадаете. Меня!
– Это шутка такая? – спрашиваю.
Он весь покраснел и спрятал дневник за спину, но я уже увидела: «Мой лучший друг – Трейси Бикер». Посреди страницы, черным по белому. Точнее, синим, шариковой ручкой, да еще и с кляксами, но вы меня поняли.
– Отстань от Питера! – велела Илень.
– А зачем он всякие глупости пишет? Я с ним не дружу!
– А по-моему, это очень мило, что Питер хочет с тобой дружить. – Илень скорчила рожицу: – Что делать, о вкусах не спорят.
– Ха-ха, очень смешно. Питер Ингэм, ты зачем это написал?
Он что-то пропищал про общий день рождения. Мол, значит, мы друзья.
– При чем тут это, балда? Ничего это не значит, что мы друзья.
Тут Илень на меня накинулась. Зачем я обижаю бедненького Питерчика, и если я не хочу с ним дружить, почему бы мне не отойти в сторонку и не заняться своим дневником? Вообще-то, когда мне говорят отойти, я уже назло не отстану. Вот и сейчас – прямо приклеилась к ним.
Тут Дженни позвала меня на кухню, будто бы ей надо помочь готовить обед. На самом деле это была просто хитрость. Дженни нас никогда не шлепает, даже не ругается почти. Она старается нас отвлечь. С мелкими это иногда проходит, а на меня совсем не действует. Но мне нравится помогать на кухне – всегда можно ухватить ложечку варенья или горсточку изюма, когда Дженни отвернется. Так что я пошла с ней и помогла выкладывать рыбные палочки на гриль, а Дженни разогревала масло в сковородке для картошки. Рыбные палочки не очень вкусные, пока сырые. Я попробовала – отгрызла маленький кусочек. Не понимаю, почему их называют палочками. Откуда у рыбы какие-то палочки? Правильней было бы – «плавнички». Тетя Пегги готовила жуткий молочный пудинг под названием «тапиока», в нем были такие склизкие кусочки, вроде пузырьков, так я говорила другим детям, что это рыбьи глаза. А самым мелким сказала, что мармелад делают из золотых рыбок. Они поверили.
Когда Дженни начала раскладывать по тарелкам жареную картошку и рыбные палочки, я пошла сказать нашим, что обед готов. Луиз и Жюстина хихикали над чем-то в уголке. Я не разглядела, что там у них. Не знаю, вообще-то я правда ужасно умная, а тут протупила – не догадалась, над чем они смеются. А они читали историю моей жизни, да еще и приписали там свои глупости.
Какой-нибудь хлюпик вроде Питера Ингэма наверняка бы наябедничал, а я никогда не ябедничаю. Ну ладно, я им еще отплачу. Буду долго думать и придумаю совершенно кошмарную месть. Ненавижу эту Жюстину. До нее мы с Луиз были лучшими подругами, всегда все делали вместе, и нам даже в детском доме жить было не так уж плохо. Мы играли как будто мы сестры, и у нас были разные секреты.
Я с ней поделилась одним секретом. Ну, есть у меня одна маленькая проблемка. Ночного характера. У меня отдельная комната, поэтому о моей проблемке знали только я и Дженни. А потом я рассказала Луиз – в знак нашей крепкой дружбы. Я сразу почувствовала, что это был неверный шаг, потому что она долго хихикала и потом иногда меня дразнила, хоть мы тогда еще были лучшими подругами. А потом она подружилась с Жюстиной, и я иногда беспокоилась – вдруг расскажет, но каждый раз себя успокаивала, что все-таки Луиз не совсем бессовестная.
А она рассказала. Жюстине, моему злейшему врагу! И что же я теперь с ней сделаю? Какие идеи тикают в моей умной голове?
Например, можно ее побить.
Тик-так, тик-так…
Можно ее разрубить пополам мощным ударом карате.
Тик-так, тик-так…
Можно попросить маму, она приедет в своей шикарной машине и раздавит Жюстину, как ежа.
Тик-так, тик-так… Придумала! А еще я решила никогда больше не оставлять дневник без присмотра. Всегда носить его с собой. Ну держись, Жюстина Литтлвуд! Ох, ты у меня получишь. Да-да-да, вот тебе, вот!
Сейчас полночь. Свет включать нельзя – вдруг Дженни еще рыщет по дому. Не хватало мне еще раз с ней поцапаться. Так что я пишу при свете фонарика, только батарейка уже садится, он светит еле-еле, я почти не вижу страницу. Есть ужасно хочется. В книжках Энид Блайтон в школе всегда устраивают по ночам пиры. Еда у них была довольно странная – сардинки и сгущенное молоко, ну а вот за батончик «Марса» я бы сейчас убить могла. Представьте себе шоколадный батончик размером с мою кровать. Представьте, как вы его лижете сбоку, надкусываете с уголка и зачерпываете мягкую начинку прямо горстями… У меня даже слюнки потекли. Да-да, оттого и пятнышки на странице. Это слюни. Не думайте, что я плакала. Я никогда не плачу.
Когда Дженни на меня напустилась, я сделала вид, что мне все равно. Мне и правда было все равно.
– Я думаю, Трейси, на самом деле тебе не все равно, – сказала Дженни таким противным грустным голосом. – Я думаю, в глубине души ты сожалеешь о том, что сделала.
– Ни капельки не жалею.
– Ну перестань. Каково бы тебе было, если б мама подарила тебе особенный подарок, а кто-нибудь его испортил?
И я сразу вспомнила, что случилось в самом первом детском доме, еще до жуткой тети Пегги и мерзких несправедливых Жюли с Тедом. Тогда мама приехала меня навестить и привезла в подарок куклу, ростом почти с меня, в голубом платье и с такими же ярко-голубыми глазами. Я не очень любила кукол, но эта мне ужасно понравилась. Я ее назвала Незабудкой, и все время ее раздевала и снова одевала – у нее под платьем были белые трусики с оборочками, – и расчесывала ее золотые кудри, и любовалась, как она закрывает и открывает свои чудесные голубые глаза, а по ночам укладывала с собой спать, и она мне говорила, что мама совсем скоро приедет – может быть, завтра…
Сейчас-то мне об этом даже вспоминать противно, а тогда я была совсем маленькая и глупая. Воспитательница позволяла мне всюду таскать Незабудку с собой, только требовала, чтобы я разрешала другим девочкам с ней поиграть. А я, конечно, не разрешала. Я не хотела, чтобы они ее раскурочили. А потом я пошла в школу. Туда игрушки брать не разрешали, кроме как по пятницам во второй половине дня. Я ревела и брыкалась, но мне все равно не позволили. Пришлось оставлять Незабудку дома. Я ее укладывала в свою кровать, с закрытыми глазами, как будто она спит, а после уроков первым делом бежала к ней, крепко обнимала и будила. А однажды я прибежала в нашу тесную общую спальню и такой сюрприз получила, что не встать. Веки Незабудки открылись, а глаз под ними нет. Какая-то подлая гадюка их проткнула внутрь головы. Просто сил не было видеть эти жуткие пустые дырки на месте глаз. Незабудка больше не была моей лучшей подружкой. Я стала ее бояться.
Воспитательница отнесла Незабудку в кукольную больницу, и там ей сделали новые глаза. Тоже голубые, но не такого оттенка, и моргать она разучилась. Глаза то совсем не открывались, а то начинали часто-часто моргать, от этого у нее был ужасно глупый вид. Да все равно – это уже была не моя Незабудка. Она со мной больше не разговаривала.
Я так и не узнала, кто ее сломал. Воспитательница сказала, что это навсегда останется загадкой. Так бывает.
А вот Дженни не стала говорить о загадках, когда Жюстина с ревом прибежала к ней жаловаться, что у нее сломался дурацкий будильник с Микки-Маусом. Часы все время ломаются. И хоть бы это были какие-нибудь шикарные дорогущие часы! На месте Дженни я бы просто сказала Жюстине, чтобы успокоилась и не устраивала истерику из-за ерунды. И заткнула бы уши, когда эта противная ябеда начала ныть:
– Дженни, я знаю, кто это сделал! Это Трейси Бикер!
Да-да, она на меня наябедничала. А Дженни поверила и пошла меня искать. Искала она долго. Я немножко подозревала, что сейчас будет, и на всякий случай удрала. Я не стала прятаться в доме или в саду, как маленькая. Я же не дурочка. Здесь тебя за две минуты найдут, как ни прячься. Нет, я шмыгнула в заднюю дверь, потом бегом по улице – и пошла себе гулять по городу.
Погуляла замечательно. Ну правда, так весело было! Сначала я зашла в «Макдоналдс», взяла себе биг-мак, и картошку фри, и молочный коктейль с клубничным запахом, а потом пошла в кино, такой смешной фильм показывали, я от смеха даже с сиденья свалилась, а потом мы с друзьями пошли к игральным автоматам, и мне все время выпадал джекпот, а потом мы устроили вечеринку, и я выпила целую бутылку вина, оно было такое вкусное, совсем как лимонад, и мы подружились с одной девочкой, она меня пригласила к себе ночевать, у нее две чудесные кроватки и комната такая потрясающая, вся бело-розовая, и эта девочка сказала, что я могу насовсем у нее остаться, если захочу, а я…
А я сказала: «Нет, спасибо, я лучше вернусь в детский дом»?
Нет, конечно, я такого не сказала. Правда, и она меня не пригласила. Вообще-то я ее выдумала. И вечеринку тоже. И в игральные автоматы я не играла. И в кино не ходила. И в «Макдоналдс». Я бы пошла, только у меня денег не было.
Я же говорила – иногда я вру. Так интереснее. Ну что хорошего писать о том, чем я занималась на самом деле? Ну, бродила два часа по городу, и мне становилось все тоскливее и тоскливее. Делать было совершенно нечего, только сидеть на автобусной остановке и притворяться, как будто ждешь автобуса. Скука страшная. Я пробовала придумывать, куда бы я могла поехать, но от этого совсем грустно стало, потому что я начала думать про Уотфорд. Мама говорила, что она там живет. И вот я в прошлом году накопила денег (потом из-за этого тоже были неприятности, потому что я их взяла в долг, не спросив разрешения) и заранее изучила весь маршрут, где на какие поезда и автобусы садиться и так далее, и поехала к маме в гости. Хотела устроить ей чудесный сюрприз. Только сюрприз получился для меня, потому что мамы там не было. Люди, которые жили в том доме, сказали, что она полгода назад переехала, и где она сейчас, они понятия не имеют.
Чтобы ее снова найти, придется объявлять общенациональный розыск. Можно каждый день ездить на другом автобусе и все равно за всю жизнь так ее и не найти. Трудно искать, когда никаких подсказок нет.
Я все еще сидела, скрючившись, на остановке, и тут подъехал знакомый белый микроавтобус. Это Майк за мной приехал. Майк вместе с Дженни за нами присматривает. Он жуткий зануда. Почти никогда не ругается, зато без конца зудит про ответственность, правила и другую скучную чепуху.
Пока мы доехали до детского дома, у меня уже уши завяли его слушать, а тут Дженни пришла ко мне в комнату и тоже начала. Она почему-то решила, что это я сломала Жюстине будильник, хотя никаких доказательств у нее не было. Я ей так и сказала, а она все долбит свое, это просто нечестно. Сказала, что мне станет легче, если я сознаюсь, а потом пойду извинюсь перед Жюстиной. Я сказала, что это несерьезно. Не собираюсь я извиняться, и ни капельки я не жалею, и вообще я не ломала ее противный будильник.
«Меня можно уважать или поносить и порицать, но я стараюсь прожить жизнь правильно».
Трейси Чепмен
В рок-н-ролле есть артисты, от которых в первую очередь ждешь не экспериментов со звуком, смены имиджа или какой-нибудь захватывающей эволюции, а просто новых песен — и чтоб они были такими же щемящими, как и старые. И ничего больше не надо. Трейси Чепмен — как раз из таких.
Это, конечно, во многом вопрос личных приоритетов. У Трейси Чепмен на первом месте всегда были голос и слово. А за словом — чувство. Она лучше всего пишет песни о том, что волнует в первую очередь ее саму — будь то политика или несчастная любовь. И эту свою особенность она прекрасно знает сама. Потому что ничего из того, что она говорит или поет, не отдается назад без преломления внутри.
Говоря о Трейси Чепмен, невозможно не касаться тематики ее песен, хотя для того, чтоб их любить, понимать английский совершенно необязательно. Ее эволюция — в интонациях, в ощущениях, во взгляде, во взрослении, в смене социальных тем личностными, в обращении вовнутрь. Ее сила в голосе — не мощном, но очень выразительном — и в честности по отношению к себе и к тем, кто пришел ее слушать. В песнях о любви, которая никогда не бывает счастливой. В размышлениях о жизни. В сущности, она поет об очень простых вещах.
Прошлое и будущее, дающие в сумме настоящее. И песни, для которых существует единственный момент — их исполнение. На протяжении многих лет в ее творчестве многое остается неизменным. Остается главное — чувство абсолютной внутренней свободы, та самая лакмусовая бумажка, которая безошибочно отделяет искусство от подделки.
Ее новый альбом называется «Where You Live». В той или иной форме она ставит в нем старые как мир вопросы: где твоя родина, кому ты веришь, кому или чему ты отдал твое сердце? Где ты живешь в своих мечтах и на самом деле?
Когда просто читаешь список имен тех, кто работал с ней над этим диском, невольно пытаешься представить, какой там может быть звук. Если знаешь, что в записи участвовали клавишник Джо Гор, сотрудничавший ранее с Томом Уэйтсом и Пи Джей Харви, перкуссионист Куинн, клавишник Митчел Фрум, а также Фли из RED HOT CHILI PEPPERS (который однажды сказал Трейси: «Слушай, когда соберешься записывать альбом, я сыграю на нем»), а сопродюсером «Where You Live» стал Чед Блейк, работавший с Томом Уэйтсом над такими его альбомами как «Frank’s Wild Years» и «Bone Machine», можно много чего себе представить. Только, скорее всего — глубоко ошибочного. Прослушав альбом, можно подумать, что кредо у всех музыкантов было одно: «Не навреди». И это лишний раз доказывает, что над записью работали не просто известные люди, а профессионалы. Потому что настоящий профессионализм заключается не в том, чтобы в сто тридцать первый раз доказать всем, как прекрасно ты умеешь что-либо делать, а суметь максимально бережно вложиться в материал. В этих песнях нет ничего лишнего.
Вместо того, чтобы работать в профессиональной студии, они записывались в репетиционном зале, практически целиком вживую, с минимумом наложений. В некоторых вещах Трейси Чепмен сама играла на клавишных и кларнете. И на гитаре, конечно.
По большому счету, ничего, кроме гитары, ей и не надо. Все ее альбомы записаны так, чтоб инструменты не мешали. И эта минималистичная манера ей прекрасно подходит. «Я почувствовала, что упрощение композиций может дать мне ту гибкость, которую я искала. Игра с немногими музыкантами позволила мне делать то же самое, что я играю в акустике». Другими словами, пластинка писалась на тех же принципах, что и ее дебютная работа. Несмотря на то, что той 24-летней максималистки, которая вдруг оказалась у всех на слуху летом 1988 года, уже давно нет.
Можно только гадать, почему случай выбирает того или иного человека и поднимает его со дна на поверхность. Для Чепмен выступление на праздновании 70-летия Нельсона Манделы на лондонском стадионе Уэмбли (с телетрансляцией на весь мир) стало своеобразным Рубиконом. До — обычная, хоть и перспективная дебютантка с акустическими фолк-песнями, которые, кажется, никому, кроме некоторой части ностальгирующих музыкальных критиков, не нужны; после — главная сенсация года. Хотя, не будь технических накладок перед выступлением Стиви Уандера, неизвестно, вышла бы тогда Трейси на сцену или нет. Договоренность с устроителями была весьма условной: ты посиди за кулисами, может, найдем для тебя ячейку, пока кто-нибудь будет настраиваться. Три раза ее вызывали выступать, и три раза ей приходилось возвращаться обратно. В последний, четвертый раз она выскочила на сцену, когда почти перестала на что-либо рассчитывать, подключая гитару на ходу. Даже не успев толком испугаться.
На самом деле Трейси Чепмен не верит в судьбу и считает, что это очень пессимистично — думать, что человек не в состоянии никак влиять на то, что происходит в его жизни. Такие мысли оправдывают бездельников и неудачников.
Песни с дебютного альбома «Fast Car» и «Talkin’ About A Revolution» стали хитами, сам альбом — мультиплатиновым, а Трейси — обладательницей «Грэмми» и еще целой охапки наград. Она практически заново проторила дорогу другим авторам, исполняющим свои песни под гитару, доказав, что во времена побеждающей все стили и жанры электронной музыки фолк-рок может тоже привлекать внимание слушателей, и с такими, как она, можно и нужно заключать контракты. И еще то, что правду говорить не стыдно, а талант невозможно уложить в рамки политкорректности — чем он, талант, в числе прочего и ценен. А искренность — вовсе не помеха для популярности.
Впрочем, Чепмен никогда не оценивала свои работы по количеству проданных пластинок, и не считала, что успех первого диска обязательно надо повторить. Успех вообще не так уж на многое влияет. Просто он позволяет быть чуть-чуть посвободнее в своем выборе. Вот и все.
А выбор был сделан довольно-таки давно. Как это обычно случается, интерес к музыке у Трейси проявился еще в детстве. В три года она начала играть на гавайской гитаре, которую ей купила мать, позже — на акустической, сочинять песни и небольшие истории. «Замужем за гитарой» — так будут шутить над ней в колледже.
Она родилась 30 марта 1964 года в Кливленде, штат Огайо, где и выросла, проводя время в основном в обществе матери и старшей сестры. Отец их бросил, когда девочке было 4 года. Мать побаивалась соседей и слишком опекала своих дочерей, и так получилось, что единственным местом, куда Трейси разрешалось ходить в одиночку, стала публичная библиотека. Девочка пачками таскала домой книги и ныряла в них с головой. У нее не складывались отношения с другими детьми, они считали ее слишком прилежной и старательной, а еще — любимицей учителей. Это заставляло Трейси еще больше уходить в себя и в чтение — круг, который разомкнуть было совершенно невозможно.
В самом Кливленде атмосфера тоже не располагала к веселью. Позже Чепмен будет говорить, что ни разу не чувствовала себя счастливой, пока жила там. Остро проявлялась экономическая депрессия. Кливленд был грязным, отравленным умирающим производством городом, где повсюду ощущалось напряжение. Оттуда многие тогда уезжали.
И самое главное: Трейси с юных лет запомнила, что расизм — это не просто слово или какая-то далекая проблема, о которой иногда пишут в газетах, но ее лично это не касается. Расизм — это была реальность. Ее реальность, в которой приходилось существовать. Она вспоминает, что тогда ей казалось, что на школе висит незримая табличка: «Только для белых».
Такие вещи не забываются. Спустя почти 30 лет она включила в свой последний альбом песню «3000 Miles», выросшую из воспоминаний о том, как, когда ей было 13 лет, на нее напала группа белых подростков. Калекой она, к счастью, не осталась, но душевная рана на всю жизнь, в сущности, ничем не лучше.
В 16 лет Чепмен повезло — благодаря образовательной программе «Отличный шанс» ей удалось попасть в частную школу в Коннектикуте, которая давала очень сильное образование и послужила тем трамплином, благодаря которому Трейси поступила в бостонский университет, где начала изучать антропологию. Она продолжала играть на гитаре, всерьез увлеклась сочинительством, и уже в Бостоне стала потихоньку выступать там, где это было возможно — неважно, в кафе или на улице. Ей удалось записать свои первые демо на одной из колледжских радиостанций, а потом знакомый студент по имени Брайан представил ее своему отцу — Чарльзу Коппельману, в то время владевшему SBK Publishing. Благодаря Коппельману делами Трейси занялся менеджер Эллиот Робертс, ранее работавший с Джони Митчелл и Нилом Янгом.
А в 1987 году с помощью того же Коппельмана Чепмен удалось подписать контракт с фирмой Elektra.
Ее первый альбом, спродюсированный Дэвидом Кершенбаумом и названный просто «Tracy Chapman», появился на прилавках в апреле 1988 года. На этом диске она говорила о расизме, насилии в семьях, о том, что простые люди рано или поздно поднимутся, а она сама хочет уехать отсюда — и неважно куда, потому что в любом другом месте все равно лучше, чем здесь. «Fast Car» — сказка об отчаянной надежде на лучшую жизнь — пожалуй, квинтэссенция всего альбома. Где есть, впрочем, и не менее известная фанк-баллада «Mountains O’ Things» о безумной и наивной мечте юной девушки выбраться из нищеты, и мягкий реггей «She’s Got Her Ticket» — о попытке эту мечту осуществить. И пусть в реальности за стеной всегда раздается чей-то плач, а полиция всегда приезжает слишком поздно — пока есть надежда на перемены, есть и жизнь.
Elektra рассчитывала, что альбом продастся тиражом максимум в 200.000 копий — и это была хорошая цифра для дебютного альбома, в основном записанного под аккомпанемент акустической гитары. В итоге тираж «Tracy Chapman» превысил 10 миллионов экземпляров.
Ко времени выхода второго, не столь политизированного, чем его предшественник, но и не менее интровертного альбома под названием «Crossroads» (1989), в записи которого участвовал Нил Янг, а песня «Freedom Now» была посвящена Нельсону Манделе, Чепмэн уже стала суперзвездой первой величины. Хотя было абсолютно ясно, что долго она ею оставаться не сможет: формат несколько не тот.
С тех пор ее карьера развивается довольно-таки размеренно. Ажиотаж, связанный с неожиданным открытием, поутих, и с тех пор сумасшедший успех ее посетил лишь еще один раз — с выходом сингла «Give Me One Reason». Чепмен никогда не выпускает альбомы просто потому что давно ничего не выходило, и нужно, чтобы о тебе не забыли. Ее работа совершенно не походит на конвейер и естественным образом выпадает из шоу-бизнеса. Часто между самим фактом написания песни и ее фиксацией на пленке проходят годы. Ее история — это неторопливая запись удивительно ровных альбомов, перемежающаяся не такими уж и частыми концертными выступлениями.
Она не любит жить «на колесах». Она выступает в концертах, посвященных Бобу Марли, Нельсону Манделе, Мартину Лютеру Кингу. Она не считает, что музыка должна что-то изменить, но не видит нечего вредного во всякого рода благотворительных акциях. Она не продавливает везде и всюду свою гражданскую позицию, но о существовании этой позиции просто нельзя забыть.
Трейси Чепмен уважают совершенно разные и неожиданные люди. С ней записывается Бадди Гай (песня «Ain’t No Sunshine» с его альбома «Bring ‘Em In»), она выступает в проекте «Pavarotti & Friends». Ее голос звучит в «Thrill Is Gone» — одной из лучших в альбоме «Deuces Wild» Б. Б. Кинга. И она же иногда попадает в различные списки вроде «400 лучших гитаристов мира», зачастую оказываясь там единственной женщиной.
Ее следующим после «Crossroad» альбомом стал «Matters Of The Heart» (1992), записанный с продюсером Джимми Иовином. Диск теоретически был ориентирован на более роковый саунд, но по факту оказался несколько перепродюсированным, очень сильно проиграл свои предшественникам во внятности и фактически провалился. Несмотря на естественное присутствие красивых, откровенных и невеселых песен, лучшая из которых – «If These Are The Things».
Четвертый альбом «New Beginning», записанный внезапно с полноценном рок-составом, вышел в свет в конце 1995 года. Он не дотянул до продаж дебютного, но тоже оказался весьма успешным, в основном благодаря синглу «Give Me One Reason». Трейси номинировалась на «Грэмми» в трех номинациях и получила одну из наград — за «Лучшую рок-песню».
Когда в начале 2000 года вышел «Telling Stories», уже было можно начинать говорить о том, что направление Трейси Чепмен меняется. Ее все больше интересуют личные проблемы, а не социальные, в ее песнях юношеская порывистость окончательно уступает место зрелой женственности. Она почти перестает писать реалистичные новеллы, «истории» — теперь ее работы похожи на мгновенные зарисовки, моментальные сцены из жизни — часто внутренней, а не внешней. И, кроме того, постепенно Трейси возвращается к тому музыкальному минимализму, с которого начинала свой путь.
Следующая работа – «Let It Rain» (2002), записанная при участии Джона Периша, до этого много работавшего с Пи Джей Харви, оказалась самой личной и самой темной в ее дискографии. Кажется, она недоговаривает о гораздо большем, чем произносит вслух. А за год до записи «Let It Rain» она уже пишет тексты песен, которые войдут в «Where You Live»…
Как и всем, кто серьезно относится к своему творчеству, ей довольно-таки часто приходится отвечать на вопрос: «Счастливы ли вы?» Трейси всегда отвечает: «Да». И говорит, что она эдакий циник, который не теряет надежды.
Не теряет она и свободы, и естественности. И даже если сейчас кто-то и удивляется, что Трейси Чепмен еще выступает и записывает альбомы, а кто-то просто даже не знает ее имени, это не имеет никакого значения. Ведь гитара — самый верный ее друг до сих пор. И когда в своем новом клипе на песню «Change» она изображает уличную музыкантшу — одну из тысяч — это не кажется чем-то искусственным.
"Когда вы начнете заниматься тем, что действительно любите делать, то никогда в жизни не будете перерабатываться" Брайан Трейси
Заниматься тем, что вы любите делать — едва ли не самый большой секрет финансового успеха. Одна из ваших главнейших задач в жизни — найти то, что вам действительно нравится делать, что доставляет вам наслаждение, к чему вы имеете природный талант, а затем вложить всё свое сердце в то, чтобы заниматься этой конкретной работой, причем делать ее не просто хорошо, а очень хорошо.
Миллионеры, сами заработавшие свои деньги, — это те люди, которые нашли сферу, где их естественные, дарованные природой способности и сильные стороны оказались в точности тем, что требуется для выполнения данной работы и для достижения в ней желательных результатов.
Большинство миллионеров, которые сами заработали свои деньги, говорят, что они "ни единого дня в жизни не вкалывали".
Вы должны найти такую область, которая сможет полностью втянуть вас, — такую работу или сферу приложения усилий, где вы будете зачарованы и увлечены, где ваше внимание будет сосредоточенным и неотрывным, где весь труд явится естественным выражением ваших конкретных талантов и способностей.
Когда вы занимаетесь тем, что любите делать, то, кажется, испытываете непрерывный прилив воодушевления, энергии и идей по поводу того, как еще лучше выполнять своё теперешнее дело.
У меня к вам вопрос: если бы вам завтра посчастливилось получить миллион долларов, освобожденных от налогообложения, то продолжали бы вы заниматься тем, что делаете в настоящее время? Это важнейший вопрос.
Фактически я вас спрашиваю, что бы вы стали делать, если бы обладали всем тем временем и деньгами, в которых нуждаетесь, и были вольны выбирать себе занятие. Вот если бы миллион долларов наличными свалились с неба на миллионера, который сам заработал свои деньги, он продолжал бы делать то, чем занимается сегодня. Просто он делал бы это или по-другому, или лучше, или на более высоком уровне. Но такие люди настолько сильно любят свою работу, что даже не подумали бы поменять ее или уйти в отставку либо на пенсию.
Возможно, самая большая задача, перед которой вы стоите во взрослой жизни, где вас окружает так много разнообразных вариантов выбора профессии и карьеры, состоит в следующем — выяснить, что вы действительно любите делать, и затем посвятить себя данной области деятельности. И никто другой не может сделать этого вместо вас.
ДЕЙСТВЕННОЕ УПРАЖНЕНИЕ
Выясните, какого рода работа доставляет вам наибольшее удовольствие. Какая деятельность до сего времени более всего способствовала вашему успеху в жизни? Если бы у вас была возможность заняться любой работой и успешно выполнять ее, что бы вы для себя выбрали? Установите это занятие в качестве своей цели, составьте план и сегодня же начи¬найте продвигаться в указанном направлении.
Использованы материалы из книг Брайана Трейси
